Звон вечности

LT: Алексей, как так получилось, что вы по первому образованию – воспитатель детского сада, по второму – режиссёр, а по третьему – церковный звонарь?
АЛЕКСЕЙ ТАЛАШКИН: Да, моя дорога в храм не была прямой. Помню, с детства я любил выступать – читал смешные монологи у мамы на заводе, а рабочие смеялись и говорили ей: «Ну, молодец у тебя сын! Артистом растёт!» Потом я поступил в НГПУ, где играл в студенческом КВНе. Затем была московская Академия переподготовки работников искусства, культуры и туризма, где я поступил в группу режиссёров пантомимы. Там как раз ставили спектакль «Вий», и однажды меня попросили заменить одного из актёров, исполнявшего роль семинариста Хомы. Чтобы лучше почувствовать свою роль, я стал ходить в храмы, наблюдал порядок богослужений. И вот на одной из репетиций, когда по сюжету я должен был звонить в колокол, я вдруг ощутил, что грань между мирами словно стирается. Я звоню и вижу перед собой лишь большой колокол. Потом мне приснился сон про колокола… Тогда я решил по-настоящему научиться в них звонить и пришёл в школу звонарей при Новосибирском Свято-Макарьевском Православном Богословском институте. Помню, учительница мне тогда не обрадовалась, поскольку занятия начались ещё неделю назад, но меня всё-таки приняли. В 2022 году я защитил диссертацию в Алтайском государственном университете, а сейчас работаю над докторской.

Вы не только учитесь, но и руководите уникальным Сибирским центром колокольного искусства – с чего началось его создание?
Центр родился как школа звонарей, ее основали кандидат искусствоведения Лариса Дмитриевна Благовещенская и игумен Владимир (Соколов) – ему дали под храм разбитое и разорённое здание бывшего кинотеатра «Заря», построенное вначале 1960-х в районе поворота с улицы Большевистской на НГПУ. В 1922 году на этом месте был возведён деревянный храм во имя Архангела Михаила, здание которого отдали отделу кинофикации в 1947-м, и после введения в эксплуатацию нового кинотеатра бывшую церковь разобрали. В 1990-е годы, когда появились видеосалоны, кинотеатр начал приходить в запустение. Но всё пришло на свои места, когда здесь вновь появился храм. В 2022 году мы отмечали его столетие, поскольку хоть помещение и не сохранилось, но намоленное место никуда не делось. Это наша история, которую важно помнить.
В 1997 году здесь была открыта наша школа звонарей, а спустя 15 лет в связи с расширением деятельности владыка Тихон благословил преобразовать школу в Сибирский центр колокольного искусства.

Что лично вас больше всего привлекает в профессии звонаря?
Когда начинаешь звонить в колокола, то все звуки мира растворяются и гаснут – остаётся только один самый важный голос. Колокольный звон объединяет людей, возвещает о важных событиях, очищает пространство, настраивает на праздник и наполняет души благодатью. Недаром на старинных колоколах писали «Благовествуй, земле, радость великую! Хвалите, небеса, Божию славу!» Звук колокола обращён и к людям, и к вечности, и к святым, и к усопшим – каждый удар колокола отражается в вечности. И когда мы идём на колокольню, конечно, осознаём это. Звонарь находится словно между храмом и миром, между небом и землёй. Самое главное звонарское качество – донести эти смыслы в звуках. Ведь мы же не просто за верёвки дергаем, мы делимся радостью и благодарностью Создателю, чтобы окутать мир любовью.
Колокольный звон – это импровизация в рамках строгих правил. Бывает трудно выразить то, что на сердце во время звона, и наши мысли о важном тают так же быстро, как звуки колокола. Мне захотелось, чтобы они остались на бумаге, поэтому я даже написал книгу «Последний звон», средства на издание которой я сейчас пытаюсь собрать.
Работа звонаря объединяет в себе несколько составляющих: в первую очередь это церковное служение, но для меня важно быть еще и учёным-исследователем, педагогом, в какой-то степени музыкантом. В дождь, ветер, снег звонарь должен делать своё дело. Недавно я был в Санкт-Петербурге на колокольне храма в честь Владимирской иконы Божией Матери. Ветер был жуткий – мне казалось, что он хочет выбросить меня в огромный оконный проём колокольни. А ведь местный звонарь регулярно поднимается сюда. Я, кстати, осознал, что по этим ступеням, очевидно, поднимался и сам Фёдор Михайлович Достоевский и слышал примерно такие же звуки.

Когда начинаешь звонить в колокола, то все звуки мира растворяются и гаснут – остаётся только один самый важный голос

Раньше люди всегда вслушивались в звучание колокола, потому что оно извещало о самых разных событиях: пожаре, церковном или государственном празднике, отмене школьных занятий в связи с морозом и т. д. В звоне было много зашифровано разных сигналов, и все люди быстро считывали его посыл. В нашей стране даже цари любили позвонить в колокола, ещё во времена Ивана Грозного колокола в Москве звонили, например, при присоединении Сибири. Екатерине Великой сделали прививку от оспы – снова по всей империи колокольный звон! Есть данные, что и полководец Александр Суворов был не чужд этому занятию. В Бурятии владыка допускал всех крещёных людей звонить в колокола, несмотря на то, что они не умели этого делать.
На территории Сибири, где проживало много малых народов, были распространены язычество и шаманизм, поэтому здесь особое внимание уделялось звонящим предметам. И когда православные миссионеры приходили и начинали звонить в колокола, то люди выходили на этот звон – как явление он им был знаком, но их удивляла сила звучания. Это был самый звучный музыкальный голос, который звучал на бескрайних сибирских просторах в то время: даже маленькие колокольчики были слышны за пять вёрст.
К сожалению, в советское время традиция колокольного звона была утрачена, особенно в Сибири, где не сохранилось ни одного колокола-гиганта или полного набора исторических колоколов. Пока не найдены и нотные записи или обширные воспоминания о дореволюционных сибирских звонарях. Есть лишь обрывочные сведения. Но мы ведём такую работу, и нам удалось найти краткую информацию о 60 звонарях прошлых столетий из Тобольска.
Чтобы сохранить сведения о дореволюционных колоколах, обнаруженных на территории Сибири, мы решили создать мультимедийную энциклопедию с 3D-копиями высокого разрешения. Проект требует финансирования, поэтому мы подали на него грантовую заявку в Президентский фонд культурных инициатив. Каждый колокол можно будет рассмотреть в мельчайших деталях, но, самое главное, мы получим ценную базу данных наших колоколов.

А как вы относитесь к замене звонарей электронными системами управления, как это уже можно наблюдать во многих храмах?
Подобные механические системы были придуманы ещё в Европе ХIХ века. Проблема в том, что, сегодня действительно не хватает звонарей. Представьте, к примеру, что на территории самого большого региона в стране – Якутии – вообще нет ни одной звонарской школ! С другой стороны, даже в монастырях появляются роботизированные системы управления колокольным звоном, хотя, казалось бы, чем ещё заниматься монахам? Удобство часто ставится выше живого духовного начала. Но священник, который благословляет установить электронного звонаря, выигрывает лишь на короткой дистанции. Бывает, приедешь зимой в такой храм, а там на звоннице сугроб, часть языков примёрзла к колоколам. Ты включаешь систему, а нормального звона-то и нет. Я даже предлагал перед приобретением такой установки разделить её стоимость в 300 тысяч рублей на 10 месяцев и платить зарплату звонарю. А там, глядишь, он захочет и экскурсии проводить, и детей обучать, и дальше совершенствоваться в своём деле. Всегда необходимо вкладывать средства в человека – это единственно верная перспектива на будущее. Но наш голос пока не слышат, а в итоге не идут люди в храмы на механический звон. Я уверен, что ничто не должно уменьшать значимость живого человека в церкви.